Дипломатический церемониал на Руси во все времена представлял собой набор четких правил. Большинство действий, которые совершались в ходе дипломатической встречи, были понятны обеим сторонам. Но для многих послов причиной для возмущения и пересудов стало то, что русский царь делал после того, как они почтительно прикладывались губами к его руке.
В своей книге 1674 года «Наблюдения о России» шведский посол Эрик Пальмквист опубликовал интересный рисунок, иллюстрирующий происходящее во время беседы шведских послов с царем Алексеем Михайловичем. Рядом с царем, кроме привычных атрибутов, на самом видном месте стоит кувшин-рукомойник с чашей, накрытой полотенцем. Речь о странном и не совсем понятном наборе идет и в записках многих известных послов и путешественников, встречавшихся с разными правителями Руси. Рукомойник упоминает немецкий географ и историк Адам Олеарий, итальянский дипломат Антонио Поссевино, австрийский дипломат Сигизмунд фон Герберштейн.
По их словам, привлекающие внимание и кажущиеся совсем неуместными предметы русские цари использовали для того, чтобы вымыть руки после того, как иностранные послы приложатся к деснице, выражая своё почтение. Такой поступок иностранцам казался возмутительным: неужели русский царь настолько брезгует ими, что даже моет руки после приветствия?
На поверхности лежит самое простое объяснение мытья рук после контакта с послами – во времена нескончаемых эпидемий лишняя санитария не помешает. Но это не объясняет, зачем делать это почти сразу после того, как послы приложились к руке.
Свою версию в книге «Царский Рим в междуречье Оки и Волги» приводит Глеб Носовский, сторонник псевдонаучной теории «Новая хронология». Он пишет, что русские правители считали носителями «правильной христианской веры» только тех, кто был крещен в воде. Тех же, кто был исторически крещен посредством окропления головы, причисляли к нехристям и безбожникам, то есть «нечистым». Так родилась антитеза – русские-чистые, а европейцы-грязные. На протяжении многих веков понятие «религиозной чистоты» на Руси было одним из центральных – им и объяснялось омовение рук «чистого» русского царя после прикосновений «нечистых» западных послов. По мнению Носовского, так русские подчеркивали своё историческое превосходство.
Историк Леонид Юзефович в книге «Как в посольских обычаях ведется» со ссылкой на записки известных иностранцев излагает другой взгляд на «древнюю традицию». Во-первых, с отсылкой к запискам Поссевино Юзефович указывает, что «зловредный обычай» Иван Грозный соблюдал не в присутствии послов, а после их ухода. Сам Поссевино разочарованно признавал, что лично процедуру не видел: омовение рук совершалось в частной обстановке и не входило в посольскую церемонию. Однако в своих записках Поссевино «злосчастный рукомойник» упоминает. Вероятно, в попытке оправдать собственную неудачу по примирению Грозного с католической церковью. Русский царь, дескать, мытьем рук демонстрирует «необычную враждебность» ко всем иностранцам и католикам в частности, а не ко мне, Поссевино, лично.
Во-вторых, Юзефович напоминает, что Олеарий, путешествовавший по Московии в 1634 году в составе голштинского посольства, процедуры омовения рук также не видел, а описал ее со слов Поссевино и Герберштейна. Одновременно в хрониках Олеария есть рисунок с «неким сосудом», который, по мнению Юзефовича, больше походит не на русский рукомой с носиком, а на восточный кумган. И стоит он не в лохани, а на блюде, которое едва ли подходит для мытья рук. Историк не исключает, что кувшин с медом или вином те, чья миссия оказывалась неудачной, намеренно выдавали за унизительный для них атрибут для мытья рук. Остальные же послы просто пересказывали услышанное. Одни – чтобы оправдать собственное дипломатическое бессилие, другие – чтобы подчеркнуть своенравный нрав русского правителя, третьи – в попытке подогреть интерес к «медвежьему краю» и наделать побольше шума в Европе, ну а четвертые – чтобы в очередной раз продемонстрировать «дикость и непокорность» русов.